Еврей против еврея

Иудейское сопротивление сионизму

"Еврей против еврея" — это история изначального неприятия еврейского национализма со стороны мыслителей и духовных лидеров иудейства, которые в корне отрицают идею политического самоопределения евреев. Яков Рабкин раскрывает идейное разнообразие еврейской общестественной жизни и тем самым подрывает вымысел о мировом еврейском заговоре. Выдвигая убедительные аргументы против старых и новых антисемитских теорий, эта книга никого не оставит равнодушным. 

Яков Рабкин, выходец из Ленинграда, в начале 70-х годов эмигрировавший в Канаду и преподающий историю евреев и историю науки в Монреальском университете, посвятил свою книгу всестороннему освещению и апологии антисионистской ортодоксальной идеологии, полагающей сионизм антитезой иудаизму и разрушением всего подлинно еврейского.

Герои Рабкина осуждают государство Израиль, поскольку сама его природа и политика («насилия и кровопролития») не укладываются в их представления об иудаизме как учении о смирении, сострадании и справедливости, а принцип «этнократии» противен их концепции еврейства как конфессиональной, а не национальной общности.

Позиция автора довольно недвусмысленна – он с неизменным одобрением и сочувствием относится к противникам сионизма, которые «так же как Лев Толстой или Томас Манн, отстаивают определяющую роль духовности в истории». Книге предпослано «Напутствие раввина», в котором скорбно констатируется: «В настоящее время все сильнее расходятся пути Государства Израиль и преданных Торе евреев», – и той же направленности «Предисловие философа».

Очевидно, что читателю может быть чужда позиция автора и его референтной группы, но эта фундированная и увлекательно написанная книга, снабженная богатым справочным аппаратом, включающим глоссарий, биографические сведения об основных героях и пространную библиографию, содержит полезные знания об альтернативной позиции в еврейской мысли, разделяющей евреев и «еврейское государство», осуждающей последнее и выражающей сомнение в правомочности национального определения понятия «еврейство». Число ортодоксов-антисионистов относительно невелико, а их влияние несоразмеримо с влиянием левого еврейского антисионизма или внешнего антисемитизма, но тем не менее они представляют важный сегмент еврейской мысли.

В серии «Чейсовская коллекция» вышли также две книги, удачно дополняющие и оттеняющие монографию Рабкина: это «Скрытая традиция» Ханы Арендт, содержащая в себе ранний и очень известный образец критики сионизма, и «Евреи и власть» Рут Вайс, разделяющая дихотомию Рабкина (диаспора – пассивность vs. Израиль – сила), но расставляющая в ней прямо противоположные оценки.

Оглавление

К русскому изданию
Напутствие раввина
Предисловие философа
Пролог

Глава 1
ВВЕДЕНИЕ
Секуляризация и ассимиляция
История как поле боя
Антисионисты и несионисты

Глава 2
НОВОЕ СОЗНАНИЕ
От мессианства к национализму
Рождение еврея-безбожника
Незаконченное преображение
Евреи, иудеи и израильтяне
Современный иврит и атеистическое сознание

Глава 3
ЗЕМЛЯ ИЗРАИЛЕВА МЕЖДУ ИЗГНАНИЕМ И ИЗБАВЛЕНИЕМ
Прегрешение и наказание
«Осторожно — Мессия!»
Идеи сионизма
Деяния сионистов

Глава 4
ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ
Иудейство и миролюбие
Евреи России: от крушения надежд
к насилию
Самодостоинство и самооборона
Противоречивый национализм
Победы Израиля
У истоков терроризма

Глава 5
СОТРУДНИЧЕСТВО С ВЛАСТЯМИ
И ЕГО ПРЕДЕЛЫ
Сопротивление сионизму в Святой земле
Сопротивление сионизму в мире
Отношения с государством
Государство и иудейство

Глава 6
СИОНИЗМ, КАТАСТРОФА
И ГОСУДАРСТВО ИЗРАИЛЬ
Геноцид и его причины
Сионисты и геноцид евреев в Европе
Чудесное возрождение или продолжение трагедии?

Глава 7
ПРОРОЧЕСТВА ГИБЕЛИ
И СТРАТЕГИИ ВЫЖИВАНИЯ
Место Государства Израиль
в еврейской истории
О свободе слове
Надежда или угроза?

Эпилог
Глоссарий
Биографическая справка
Библиография

Фрагмент из книги:

У ИСТОКОВ ТЕРРОРИЗМА

Политическое убийство Якова Исраэля Де Хаана часто используется харедим для обличения беспощадности еврейского движения за национальное освобождение. Де Хаан (1881-1924) был официальным представителем движения Агудат Исраэль, и его убийство вызвало всплеск негодования со стороны религиозных евреев в Иерусалиме и за его пределами. Под влиянием сионистских убеждений Де Хаан, голландский поэт, журналист и адвокат, переехал в Палестину. Он был тепло принят иерусалимским высшим обществом и быстро стал вхож в самые влиятельные круги. Его статьи, опубликованные в голландской прессе, отражали безграничную преданность сионизму. В 1920 г. он организовал блестящую защиту Владимира Жаботинского, обвиненного в насилии против арабов. Но знакомство с Жаботинским и другими представителями   будущего   израильского  правого лагеря, опьяненными ростом фашистских движений в Европе (Schattner, 297), заставило Де Хаана осознать, насколько опасен силовой аспект сионизма. Он начал открыто осуждать агрессивность сионизма, сошелся с Агудат Исраэль и стал представителем религиозного антисионизма. Он увидел, что конфликт с арабами разжигался самими сионистами, спровоцировавшими дискриминацию при найме на работу, моральную распущенность и националистические устремления, прежде чуждые этому региону. Статьи Де Хаана, публиковавшиеся в Голландии и в Англии, стали принимать антисионистскую окраску. Де Хаан был прекрасно знаком как с сионистскими кругами, так и с западной аудиторией, к которой обращались его корреспонденции. Он начал всерьез обдумывать создание антисионистской коалиции с участием Агудат Исраэль и других еврейских религиозных группировок, а также влиятельных арабских деятелей. Такой альянс евреев, мусульман и христиан за мир угрожал сионистскому меньшинству,   проникнутому   сознанием   своей миссии и утверждавшему, что сионисты говорят от имени всех евреев Святой земли. Они бойкотировали, оскорбляли и проклинали Де Хаана. Следующий инцидент прекрасно показывает, с какими трудностями сталкивается западный еврей среднего класса, когда он занимает антисионистскую позицию в идеологизированном контексте, созданном усилиями ярых приверженцев сионизма из России. Один турист из Голландии заметил, что во время прогулки с Де Хааном по улицам Иерусалима некоторые прохожие плевали им вслед. «Что это, оскорбление?» — спросил гость. «О нет, это проявление уважения к вам; если бы не вы, они плевали бы мне в лицо».

Де Хаану угрожали, но он не соглашался ни на отъезд из Палестины, ни на прекращение своей антисионистской деятельности. Конец этой истории настал, когда одна газета сообщила, что Де Хаан после возвращения из Лондона намерен создать антисионистское движение. Агенты Хаганы застрелили Де Хаана, когда он вышел на улицу после молитвы в синагоге. Историк Хаганы дает такое объяснение этому убийству:


«Агудат Исраэль оказалась в центре межобщинной борьбы. До Первой мировой войны все было под контролем старой религиозной общины (старого ишува). В то время ее представители составляли большинство еврейского населения, но теперь они почувствовали себя пленниками в собственном доме. Старая община отказалась сдаться и подчиниться господству нерелигиозных... Когда они откололись и образовали независимую общину... их никто не беспокоил. Если бы не Де Хаан, они основали бы свою собственную небольшую общину, лишенную всякого политического или национального значения. Де Хаан использовал свои связи, чтобы перевести борьбу в рамки международной политики. Он стремился основать организацию, конкурирующую с сионистским движением, пока оно еще находилось в пеленках и не было хорошо организовано — вот в чем состояла опасность Де Хаана» (Danziger, 443).


Сионисты опасались, что Де Хаан при поддержке влиятельных раввинов, отвергающих националистические амбиции сионистского движения, сумеет создать конкурирующую организацию, способную наладить сотрудничество с арабскими лидерами. Такой поворот событий наводил страх на сионистов, которые тогда по своей численности все еще составляли среди евреев Палестины меньшинство.

Давид Тидгар (1897-1970), еврей и офицер британской полиции, руководивший расследованием убийства Де Хаана, был одновременно агентом Хаганы. Лишь сорок лет спустя было признано участие этой организации в политическом убийстве. Тидгар раскрыл свою роль в интервью по радио:


«После того как он [Де Хаан] принес столько вреда, в Хагане решено было устранить его прежде, чем он отправится в Лондон. Если бы он остался в живых, он принес бы много бед. Жаль, что меня не избрали для его ликвидации. Мне поручили прикрывать тех, кто это сделал. Де Хаан должен был прийти на послеполуденную молитву в синагогу в районе Шаарей Цедек. Я был главным офицером в округе Махане Иегуда, где большинство полицейских были арабами. Я заменил полицейских-арабов евреями и приказал им, если они услышат стрельбу, не двигаться с места, пока не получат от меня распоряжений. После этого я направился в тот район и стал ждать выстрелов» (Danziger, 444).


Приказ «убрать предателя» исходил из высших кругов сионистского движения. Определение Де Хаана как предателя еще раз проливает свет на влияние русских террористических групп на сионистское движение. Как и большевики, сионисты считали любую оппозицию своим политическим устремлениям незаконной. Они могли стерпеть тактические споры внутри движения, но не принципиальную оппозицию идее сионизма. Такая нетерпимость неотвратимо оправдывала насилие.

Раввин Зонненфельд, один из лидеров харедим, резко осудил ту моральную трясину, в которую попали сионисты, ослепленные своими политическими целями:


«Это убийство, совершенное потомками Якова, прибегнувшими к тактике Эсава, чтобы заглушить голос Исраэля и Якова [имена убитого], должно укрепить нас в борьбе против чуждых нашему духу и Торе влияний. Эта чистая пролитая кровь вопиет с забрызганного ею талита катана [ритуальная одежда, чье предназначение так обозначено в Торе]: „Глядя на нее, вы вспомните все заповеди Господни и исполните их, и не будете следовать сердцу вашему" [Числа, 15:39], что мудрецы объясняют: „Речь идет о вероотступничестве" (ВТ, тр. Брахот 126). Смотрите, в какую ужасную бездну пали сионистские лидеры, и взывайте полным голосом: „Отделитесь от общины этой" [Числа, 16:21]» (Danziger, 441).


Ужас, охвативший раввина Зонненфельда и многих других после этого убийства, заставил религиозных палестинских евреев почувствовать себя «пленниками в собственном доме». Этих раввинов возмущали насилие и преклонение перед вооруженной силой, столь отличавшие сионистов от евреев старой общины. Их предчувствия продолжают оправдываться: сионистское движение и, по его следам, Государство Израиль все больше опирается на военную силу для устрашения, без которого была бы немыслимой все продолжающаяся территориальная экспансия.

Несмотря на растущее число жертв среди палестинцев после каждой атаки израильских сил, обвинения их в геноциде все же на сегодня не соответствуют действительности. Хотя политика сионистов до и после провозглашения государства остается неизменной— захватить максимальную территорию с минимальным числом арабского населения, — население до настоящего времени, в отличие от времен освоения европейцами Америки или Австралии, систематически не истребляли, а лишь устрашали и изгоняли. Политика устрашения уходит своими корнями в возникший в Европе политический терроризм. Некоторые критики политики Израиля по отношению к палестинцам говорят не о геноциде, а о «по-литициде», то есть о разрушении палестинского общества, политики и экономики (Kimmerling).

Сегодняшним критикам сионизма печальная история Де Хаана напоминает о терроризме, привезенном сионистами из Российской империи в Палестину в начале XX в., терроризме, который в конце концов обратился против их собственных потомков в конце того же столетия. Террористические акты совершались не только Хаганой, ответственной за убийство Де Хаана, но и другими сионистскими вооруженными организациями — Лехи и Эцелем. Их руководители, Ицхак Шамир и Менахем Бегин, стали впоследствии премьер-министрами Израиля. Эти военные организации объединяла убежденность, что во имя создания нации следует внушать страх, терроризировать врага. По иронии судьбы такой подход позже был принят на вооружение палестинскими террористами.

Израиль, возможно, стал единственным на всем Ближнем Востоке государством после Второй мировой войны, где политическое убийство может достичь своих целей. Если убийство египетского президента Анвара Садата вызвало лишь легкие колебания политики этой страны по отношению к Израилю, убийство премьер-министра Ицхака Рабина в 1995 г. евреем из национально-религиозного лагеря надолго (быть может, навсегда) остановило мирный процесс с палестинцами, начатый в Осло. Убийство Де Хаана также достигло своей цели. Это убийство прервало только зарождавшиеся тогда контакты между антисионистским большинством на Святой земле и великими державами. В обоих случаях терроризм принес свои горькие плоды: разлад в отношениях между евреями и арабами.

Тора предупреждает, что, если нечестивые упорствуют в своих преступлениях и не возвращаются к Торе на протяжении трех или четырех поколений, их потомки будут наказаны за все грехи, накопившиеся за эти годы. С этой точки зрения палестинский терроризм— наказание, настигшее сионистов за их нескончаемые нарушения еврейской морали. Это наказание и религиозным сионистам за то, что они воспринимают Божественную помощь, как что-то само собой разумеющееся («нужно лишь шагать вперед, и Красное море снова расступится перед нами»), беспокоит Моше Собера. Он резко осуждает такие широко распространенные в национально-религиозных кругах убеждения:


«Как раввин, я все время имею дело с религиозной верой. Упование на Бога — это важнейшая концепция в иудействе, как и во многих других религиях. Но тут следует ясно понимать, что еврейская концепция веры далека от слепой уверенности в том, что что бы мы ни делали, все повернется к лучшему. Вера в Бога означает, что Вселенная управляется справедливым и любящим Господом, который не желает нас „поймать", который готов дать нам передышку, который относится к нам справедливо и милосердно — пока мы сами делаем то, что нам положено делать. Если Бог иногда, когда мы того не заслуживаем, „таскает для нас каштаны из огня", то это акт Божественного благодеяния, на которое не следует рассчитывать заранее: следует помнить такие ужасные отклонения, как мучительная медлительность вмешательства Бога против нацистов несколько десятилетий назад. У Бога свои намерения, свой план истории, и иногда, в соответствии с этим планом, с людьми поступают, как нам кажется, несправедливо, но это — лишь проявление Его неисповедимой воли» (Sober, 30).


Осуждая применение сионистами силы, многие евреи, как раввины, так и светские интеллектуалы, часто используют одни и те же аргументы. Амрам Блой из движения Нетурей Карта обвиняет сионистов в отсутствии уважения к человеческой жизни: «Они поступили безответственно, распространив свою власть на ту часть Святой земли, которая была заселена арабами, тем самым втянув весь арабский мир в конфликт с еврейской общиной» (Blau A., 2). Анализ Ханны Арендт, светской немецкой еврейки и крупнейшего политолога, мало чем отличается от понимания погруженного в Традицию раввина:


«Даже если бы евреи выиграли эту войну... „победоносные" евреи жили бы в окружении совершенно враждебного арабского населения, запертые в своих границах, всегда находясь под угрозой, поглощенные постоянной самозащитой... И такова будет участь народа, который — не важно, сколько еще иммигрантов прибудет в страну и насколько расширятся ее границы (вся Палестина и ТрансИордания— это безумное ревизионистское требование) — останется очень маленьким народом, окруженным намного превосходящими по численности враждебными соседями» (Arendt, 187).


Сионизм, бесспорно, влияет на традиционное отношение евреев к войне. Исторические исследования, а тем более исторические романы вскрывают контраст между романтическими идеалами мужества, свойственными христианским правителям и аристократам, и глубоко укоренившимся миролюбием их советников-евреев (Фейхтвангер). В начале XXI в. руководство еврейских организаций во многих странах— сторонники применения силы, как в израильском конфликте, так и в связи с интервенцией США в Ираке. Они же призывают к бомбардировке Ирана. Такие заявления руководителей еврейских организаций отражают скорее их тесные связи с израильскими правящими кругами (Walt), чем серьезный поворот самих евреев многих стран к воинственности. Известно, что накануне перевыборов Джорджа Буша на пост президента Соединенных Штатов в 2004 г. еврейские деятели единодушно поддерживали его кандидатуру. Однако три четверти американских евреев проголосовали против Буша, несмотря на его постоянную поддержку Израиля. Интересно, что на этих выборах евреи проголосовали точно так же, как и американские мусульмане. Другими словами, безоговорочная воинственность отталкивает американских евреев, большинство которых остаются верными моральным ценностям, заложенным в еврейскую Традицию.

Опросы общественного мнения, проведенные через два года после начала интифады Аль-Аксы (2000-2003), унесшей тысячи жизней, показали, что всего лишь 8% американских евреев считают, что применение силы способно разрешить конфликт на Ближнем Востоке (Arab). Отвращение к насилию продолжает преобладать в еврейской среде, несмотря на совокупное влияние, сперва — сионизма, а затем и Государства Израиль с его извечными проблемами безопасности. По-видимому, отвращение к насилию, характерное для еврейских недругов сионизма, вполне созвучно отношению к вопросам мира и войны среднего статистического еврея, живущего в США, равно как и во многих других общинах мира.