Голос в тишине. Том 1

Рассказы о чудесном. По мотивам хасидских историй, собранных раввином Ш. Зевиным.
Раввин Шломо-Йосеф Зевин (1890-1978) был выдающимся критиком новой гала-хической литературы и внес значительный вклад в развитие талмудического стиля в современном иврите. Трехтомник фольклорных «Хасидских историй», записанных раввином Зевиным,.-считается классическим.
Для русскоязычного читателя, далекого от реалий еврейской жизни, «Хасидские истории» представляют собой загадку, которую нужно сначала объяснить, потом разгадать и лишь затем пускаться в повествование. Рассказы, написанные Яковом Шехтером по мотивам книги Щломо-Йосефа Зевина, — это попытка перевести почти неуловимое обаяние устных историй в жанр художественной литературы.

Фрагмент из книги:

Эта история произошла в те годы, когда имя ребе Исроэля из Ружина стало известным по всей Украине. Один из его хасидов, Мойше-Егуда, жил в небольшом местечке неподалеку от Житомира. Любовь к буквам святого языка мучила и ласкала Мойше-Егуду с самого детства. Их закругления, острые уголки, порхающие короны, влажный черный цвет волновали сердце и будоражили разум. Больше всего на свете ему хотелось без конца рисовать эти буквы остро заточенным кульмусом1 на пергаменте, прутиком на песке, пальцем на запотевшем стекле. Стоит ли добавлять, что Мойше-Егуда был сойфером, переписчиком святых текстов.
Написано в Талмуде, будто много веков тому назад собрались мудрецы Санхедрина и наложили заклятие на сойферов, обрекавшее их на вечную бедность.
— Переписчиком должен стать лишь тот, — рассудили мудрецы, — кем движет не жажда заработка, а любовь к слову Всевышнего и Его буквам. Такого еврея не остановит бедность, ведь любовь, пылающая в сердце, сильнее голода, терзающего желудок.
У Мойше-Егуды заклятие мудрецов сбылось в полном объеме. С голоду он и его семья не умирали, но мясо ели лишь по большим праздникам, а в будни питались картошкой да капустой. Впрочем, большинство жителей местечка, хоть и не переписывали святые книги, жили в такой же бедности.
Работал Мойше-Егуда с утра до.глубокой ночи. Вставал до рассвета и в любое время года отправлялся в микву1. Помещение, в котором находился бассейн, не отапливалось, и зимой часто приходилось разбивать лед перед окунанием.
После миквы — первый миньян. Молился Мойше-Егуда с жаром, страстно выговаривая каждое слово, каждую букву, словно выводя их кульмусом по невидимому пергаменту.