Хитас. Глава Пинхас

Хитас. Глава Пинхас

Хитас. Глава Хукат

Хитас. Глава Хукат

Падение и взлет

16,20 US$
Наличие: В наличии
SKU
A01129000
 

Неадекватные темы ТаНаХа в свете традиционных еврейских комментариев

Книга основана на классических трудах РаШИ, Тосафот, РаМбаНа, Мальбима, Абарбанеля, РаДаКа, Виленского Гаона и других признанных авторитетов Торы, а также на высказываниях Мудрецов последних поколений: Хофец Хаима, Саба ми Слободка, раби Боруха Бэра Лейбовича, раби Элияу Деслера и многих других.


Последнее испытание Авраама. Виноградник Навота. Давид и Батшева. Дочь Ифтаха. Трагедия в Гива.

...Что ответит Авраам своим приверженцам, усвоившим, что главный пункт веры Авраама - милосердие Ь -га? Что скажет им по возвращении с горы Мория, где по приказу Всевышнего предал закланию своего собственного сына?... В свете сказанного не удивительно, если Авраам задаст себе один-единственный вопрос: «А действительно ли этого желает Творец?!»...

Какая странная судьба у Ифтаха. Какая горькая доля! Подняться с самых низов до вершины политической и духовной власти, и после всего оставить столь тяжёлый, злополучный и противоречивый след в еврейской Традиции Кем же он был, этот разбойник-герой, вождь и отец? Почему довелось ему испить столь болезненную чашу, и что привело его к такой суровой и трагической развязке?...

Эта история кажется невероятной Трудно поверить, чтобы евреи оказались на ступени, сравнимой разве что с поступком жителей Сдома. Сыновья Израиля из колена Биньямина вместо того, чтобы дать приют путникам, попирают самые элементарные нормы человеческих отношений. Разврат и убийство, слчившиеся в Г ива, потрясают основы еврейского мировоззрения. Как могли евреи допустить такое?...

Случившееся между Ахавом и Навотом стало Рубиконом, определившим судьбу Ахава, перевесившим чашу весов, навеки опустив этого, в общем-то не однозначного человека в зловонную яму, куда, один за другим, скатывались злодеи из сыновей Израиля. Злодеи, не нашедшие пути к раскаянию....

Введение

О ЧЕМ СЛЕДУЕТ ПОМНИТЬ

Мы склонны рассматривать книги ТаНаХа* в свете наших субъективных представлений. Эти представления ־ результат опыта, образа жизни и сложившихся взглядов. Но чтобы правильно оценить события, изложенные в ТаНаХе, следует понять три вещи.

Первую из них объясняет книга Кузари: "... вне всякого сомнения, записавший текст (книг Пророков и Писаний) не ощущал скрытой подоплёки событий, но зафиксировал только то, что было известно и открыто всем.

Почти ничего не сообщается о Йошуа бин Нун, о мудрости, полученной им от Всевышнего и Моше Рабейну, но упоминается день, когда евреи предстали перед Ярденом (рекой Иордан) и момент, когда остановилось солнце. Обозначен также день обрезания сыновей Израиля непосредственно перед вторжением в Эрец Исроэль - словом всё, что было известно многим.

То же самое ־ в рассказах о Шимшоне (Самсоне), Деворе, Гидоне, Шмуэле, Давиде и Шломо. Текст Писания не упоминает ни их личных достоинств, ни причин, заставлявших их поступать так или иначе, за исключением нескольких высказываний царя Шломо.

В то же время говорится о роскошных застольях последнего, его неисчислимом богатстве, но ни слова об удивительной мудрости, если не считать спора двух распутниц, поскольку именно этот эпизод происходил в присутствии множества народа. Несметное число других удивительных вещей не упоминается вообще..."

Говоря о Шимшоне, книга Шофтим повествует только о его подвигах. Но тот же Шимшон судил народ Израиля на протяжении двадцати лет. Он принадлежал к числу получивших наследие Торы в полном объёме от самого Йошуа бен Нуна. Шимшон был величайшим знатоком Учения в своём поколении, но о его величии в Торе, о его духовном уровне в Писании - ни слова.

То же царь Давид. Только из написанного им самим, из псалмов, мы имеем представление о возвышенной духовности этого человека. Писание же говорит лишь о героизме и наиболее известных случаях из его жизни. О праведности и неизбывном смирении мы узнаём лишь из Устной Торы, передаваемой из поколения в поколение.

Выходит, что без надёжной цепочки передачи информации, которой является Устная Тора, мы бы не могли ни узнать, ни понять происходящее в ТаНаХе, не сумели бы как следует познакомиться с людьми, играющими там первейшую роль. Писание говорит лишь об общеизвестном, о том, что на поверхности. О сокрытом - духовном величии этих людей - мы узнаем лишь от благословенной памяти Мудрецов.

По этой причине следует быть предельно осторожным при прочитывании двадцати четырёх Снятых книг, имея в виду, что только вместе с Устной Торой они составляют цельный образ.

Путь Торы в сокрытии, умалчивании наиболее глубоких и серьёзных вещей. Их передача доверяется лишь надёжнейшему из проводников, которым является Устная Традиция, от учителя к ученику.

Второе, что следует помнить - книги ТаНаХа написаны по указанию и под непосредственным влиянием Создателя мира, пророческим даром. Поэтому оценка героев ТаНаХа не может укладываться в рамки простых человеческих критериев, но должна измеряться посредством абсолютных Б-жественных оценок. А критерий Всевышнего таков: "Праведнейшим своим не поверит (что не согрешат) и посланникам своим не воздаст хвалу...".

Даже величайшие из людей, подобные нашим праотцам, Моше Рабейну и Аарону, представ перед Его судом, попадут под град обвинений и претензий.

Глубина Меры Суда столь глобальна, что не поддаётся человеческому постижению. Поступки и вещи, включённые в систему Святости, могут быть опротестованы и подвергнуты строжайшей критике из-за малейшего несовершенства, изъяна настолько малого, что не в силах человека его ощутить.

Про Моше и Аарона сказано: "...Не поверили в Меня, чтобы освятить..." - обвинение за проступок, который сам Моше рабейну, при всей своей чувствительности к подобным вещам, "доверенный дома" не смог осознать.

Говоря о "грехах" в ТаНаХе, мы должны всегда помнить, что Б-г Истины не спускает своим праведникам вины и на "толщину волоска"! В отношении проступков праведников Он не допускает ни малейшего послабления. Но всё это "грехи" по Б-жественной, но отнюдь не человеческой мерке.

Понимание этого - важнейшая предпосылка для изучения книг ТаНаХа. Не учитывая приведённого обстоятельства, нельзя приступать к рассмотрению "промахов" выдающихся личностей, упоминаемых в Писании. У нас просто-напросто отсутствует самое начальное понятие о том, что подразумевается под подобным "грехом". Каждый из них должен быть измерен по шкале самого Б-га.

Намёк на это приводится в главе Бэалотхо, где говорится: "И был народ словно совершающим зло в глазах Б-га..." Не даром сказано: "В глазах Б-га.." - то есть по мерке Всевышнего, но не людской.

То же самое разведчики (мераглим). Рациональный склад человеческого ума не в состоянии воспринять суть преступления этих выдающихся людей, среди которых Йошуа и Калев ־ отнюдь не из первого ряда.
Перечисление имён в главе "Шлах леха", - говорит Рамбан, - указывает на место, занимаемое каждым из этих людей в духовной градации.

И, наконец, третье. Изучая книги ТаНаХа, необходимо принять в расчёт обстоятельство, что духовный разрыв между нами и первыми поколениями евреев, о которых говорится в Писании, огромен. "Если первые подобны ангелам, - говорится в Гемаре, - то мы относимся к роду людей, но если их назвать "людьми", мы уподобимся "ослам"".

"Сердца "первых" - словно вход в необозримый зал, а сердца "последних" подобны угольному ушку".

Об этом спорят Абайе и Рова, когда, говоря о "последних", имеют в виду своё поколение, поколение Амораим. Из этого спора становится ясно, что различие между первыми и последними поколениями евреев -качественное.

То есть способность к восприятию тончайших духовных движений у последних почти на нулевом уровне.

Если вспомнить, что под "первыми" в Гемаре подразумеваются ранние поколения Амораим, мудрецов Талмуда, а под "последними" - поколение Абайе и Ровы, которых навещал сам пророк Элияу, то что говорить о нас, живущих много столетий спустя?

И если таково различие между поколениями Амораим, какова же тогда разница между нами и поколением ТаНаХа?!

Об этом колоссальном различии ни на мгновение нельзя забывать, когда мы открываем любую из книг ТаНаХа.

Итак, перед нами три обстоятельства, без которых невозможно приступить к изучению Священных Книг. Повторим:

*Автор Писании не ощущал скрытых в них тайн -мы черпаем их из Устной Торы.

*Создатель мира - Б-г Правды - открывает все прегрешения своих праведников, до последней капли, но "грехи" эти следует измерять только по абсолютной Б-жественной шкале.

*Мы, изучающие ТаНаХ, удалены и отделены от героев ТаНаХа бесчисленными качественными уровнями, и нет никакой возможности их духовную ступень сравнить с нашей.

Фрагмент из книги:

МЕХАНИЗМ ВОЗМЕЗДИЯ

Всевышний устроил мир так, что само преступление включает в себя механизм возмездия. Если преступник исчерпал заслуги, дающие кредит и время для раскаяния, расплата не заставляет себя ждать. Добрые дела самого грешника или его предков задерживают суд, дают возможность и надежду исправить то, что ещё поддаётся исправлению.

Это вовсе не так легко, как кажется. Разобраться в своих поступках, понять глубину падения, найти точку, нуждающуюся в исправлении, порой так сложно, что многие терпят неудачу. Но надежда всегда есть. Тем более, если виновный искренне этого желает и предпринимает всё, что только в его силах.

Впрочем, и само наказание вовсе не является местью. С одной стороны, оно акт справедливости, а с другой - и это не менее важно - очищает от скверны. В грозном звуке Правосудия можно различить тихий возглас Милосердия. В определённом смысле Правосудие и есть вид Милосердия.

Так и случилось с Ахавом.

В начале мы процитировали Гемару из трактата Санедрин. Ахав находился во "взвешенном" состоянии. Его грехи, как это ни странно, соразмерялись с заслугами.

Какие могут быть заслуги у человека, так беззастенчиво попиравшего заповеди, предававшегося идолопоклонству и кровопролитию?

Вот что говорит Маараль из Праги. Ахав не считался ни с какими затратами, чтобы материально поддержать Мудрецов Торы. И это искупило половину его вины...

Если бы заслуги и грехи Ахава не уравновешивали друг друга, зачем бы понадобилось "провоцировать Ахава"? У него была тьма обвинителей, но заповедь поддержки Мудрецов уравновешивала их.

Мидраш говорит, что удовлетворяя нужды Мудрецов Торы, Ахав своим достоянием как бы присоединился к ним. Это соединение было столь существенным, что все другие поступки, взывавшие к Суду, не могли повергнуть Ахава.

И пусть даже в этой царской поддержке мудрецов не было особого рвения, она не позволила приписать Ахава к законченным злодеям.

В отличие от поколения Давида, духовная сила которого в большой степени заключалась в умении владеть словом, сила Ахава олицетворялась мыслью. Именно во внутреннем переживании -основа язычества, как сказано: "Да не последуете за вашими сердцами...". В поколении Ахава значение произнесённого слова утратило былое значение, оставив главным размышление, попутно избавив от греха злословия.

Влияние слова и значение мысли разделены и отличны друг от друга. Поколение Ахава следовало за своими дурными мыслями, и ни в чём так Всевышний не приравнивает мысль к поступку, как в отношении идолопоклонства.

С другой стороны, подобно тому, как поколение царя Давида уважало значение устной речи и удостоилось понимания Устной Торы, так Ахав с неожиданной любовью воспринимал Тору Письменную, доступную поверхностному взгляду.

Гемара так и говорит: "Двадцать два года царствовал Ахав. Это право он приобрёл своим уважением к Торе, записанной двадцатью двумя буквами..."

Таким образом, вопрос, заданный Всевышним, "Кто повергнет его?" - свидетельствует о неоднозначном отношении к Ахаву. Грехи и заслуги, словно расположившись по правую и левую руки Ахава, поочерёдно обвиняют и оправдывают его. Так и жил он, прислушиваясь, то к дурному, то к доброму из своих начал.

"Кто повергнет его?" означает: "Кто отыщет среди грехов Ахава такой тяжёлый, что перевесит чашу Правосудия и повергнет его в битве под Гильадом?.."

"И вышел дух, ־ говорит Гемара, ־ предстал перед Всевышним и заявил: "Я повергну Ахава!" То есть преступление, совершённое против меня, достаточно тяжело, чтобы погубить его..."

Дух этот - никто иной, как душа Навота.

Всевышний подтверждает: "Ты повергнешь его и победишь!" Кровопролитие, тяжелейшее из преступлений, способно склонить Меру Суда к обвинению. Более того, как Навота уничтожили посредством лжесвидетелей, так и Ахав пал, следуя за лжепророками.

Не местью руководствовался дух Навота - в духовном мире нет ни зависти, ни мести - поступить так требовала Мера Суда, пробуждённая самим преступлением.

Потворствуя убийству, Ахав оставался спокоен. Не он убил Навота - Изевель устроила суд. Суд, пусть не правый, пусть не по букве Закона, пусть со свидетелями спорными, но ведь суд-то, суд вершил дело.

Как часто человек в блаженном неведении купается в чужом горе, "танцует" на чужой крови, пользуясь плодами чужих грехов.

Слеп человек. Меч совершённого преступления зависает над ним, а он, не ведая, что творит, бездумно подставляет шею под удар.

Лишь милосердие Творца может открыть человеку, если тот удостоится, глаза на происходящее, позволяя осознать меру вины и позволить в ужасе отпрянуть от карающей десницы.

У Ахава, повторим, была великая заслуга -поддержка Мудрецов Торы. Это и позволило ему отыскать путь к раскаянию...
 

 

Подробная информация
Weight 0.580000
Издатель Маале Амос
ISBN NULL
Author Красильщиков, Александр
Height (CM) 22
Length (CM) 16
Напишите свой собственный отзыв
You're reviewing:Падение и взлет