Подбирая материалы для этого сборника, я хотел познакомить читателя с духовными колебаниями и поисками сынов еврейского народа - интеллектуалов и ученых, пытавшихся понять, каким должен быть образ жизни современных евреев. Вывод, к которому они пришли, - полностью соблюдать все заповеди Торы. В сборнике представлены, в основном, люди, соблюдавшие в молодости мицвот, ушедшие затем в так называемый атеистический мир, на том или ином этапе жизни убедившиеся в ошибочности этого пути и вернувшиеся к религии. Я старался, насколько это возможно, привести их собственные свидетельства того, как и когда произошел переворот в их душах: был ли то продолжительный процесс или внезапное прозрение, когда в один миг открылась им истина.
Все те, о ком говорится в этом сборнике, относятся к числу выдающихся людей - каждый в своей области - и в том числе те, кто занимал центральные места в общественной жизни еврейского народа. Эти люди не собирались основывать новые движения и устраивать революции в жизни нации. Возвращаясь к соблюдению заповедей Торы, они делали это сугубо индивидуально. Они не стали проповедниками-миссионерами своих идей. И поэтому этот сборник предназначен для всех тех, кто ищет свой, индивидуальный путь в жизни. Такому читателю хотели мы показать, что извечный путь еврейского народа заключается не в обращении к новым дорогам, уводящим от Торы и мицвот, но в продолжении древней традиции. Мы не ставили себе задачу на примере героев этого сборника указать, как именно следует возвращаться к иудаизму. Единственной нашей целью было побудить читателя к размышлению, помочь ему понять, что в сфере духа нет раз и навсегда установленных канонов, что никогда не поздно призадуматься над тем, правильно ли он живет.
В Израиле можно услышать разговоры о движении за возврат к религии. Мы же хотим рассказать об отдельных людях, чтобы дать читателю материал для размышления. Цель наша при этом - показать, что в вопросах веры и образа жизни главным оказывается личное решение человека, а не "мода", которая неизбежно приводит к поверхностности.
И еще. В нашу эпоху есть евреи, которые, выражаясь языком Талмуда (трактат Шабат, 686), являются "детьми, которых взяли в плен язычники". То есть люди, которые не знают, что они евреи. А если и знают об этом, то не знают, что такое иудаизм, что значит жить, как подобает еврею. И виноваты в этом не только десятки лет коммунистического режима. Это началось раньше: эмансипация, обрушившаяся на еврейский народ, и движение "просвещения" - Гаскала*, охватившее значительные части народа. Многие члены национального организма оторвались от иудаизма и еврейского образа жизни. Воинствующий атеизм, завоевавший позиции и в строящейся Эрец-Исраэль, превратил множество евреев в "детей, которых взяли в плен язычники".
И среди этих "похищенных детей" есть такие, чья иссохшая душа жаждет вернуться к Б-гу. В своих исканиях они вполне могут прийти к религиозности, но не к иудаизму. Ибо иудаизм - это Тора, изучение Торы и соблюдение шестисот тринадцати ее заповедей. Те из них, кто приходит к этому, истинному иудаизму, подобен блудному сыну, вернувшемуся домой. И этот путь домой отнюдь не легок, он полон препятствий и соблазнов, но главное - тот, кто встал на этот путь, должен много, очень много учиться.
К категории баалей тшува я считаю правильным относить людей, выросших в религиозной атмосфере, изучавших в молодости Тору, но затем порвавших с религией и снова вернувшихся к ней. Иными словами баалей тшува это те, кто знакомы с основами иудаизма, по каким-либо причинам решили отвернуться от веры отцов, но в конце концов поняли, что ошиблись, что пошли неверным путем, и вернулись в мир Торы и мицвот.
Позволю себе привести такой рассказ. Известному историку Цви Грецу, поклоннику Гаскалы, пришлось во время работы над своей капитальной "Историей еврейского народа" часто обращаться к еврейским религиозным книгам. Однажды он встретил исследователя Талмуда Айзика-Гирша Вайса и спросил его, где тот находит нужные ему материалы. Вайс ответил ему: "Я ищу и нахожу", и спросил в свой черед: "А Вы как находите?" "И я ищу и нахожу" - ответил Грец. На это Вайс сказал ему следующее: "Разница между нами заключается в том, что я ищу пропажу, а Вы - находку". Так и в нашем случае: для многих иудаизм - это своего рода находка.
Я могу предположить, что большинство читателей этого сборника не были знакомы с иудаизмом. Им предстоит познакомиться с ним, изучать его, искать его.
Надеюсь, что те, кто прочтут этот сборник о людях, отошедших от еврейской религии, но затем заново открывших ее, почерпнут немало для себя полезного. Надеюсь, что читателю станет ясно, что духовный путь мыслящего человека изобилует сомнениями и поисками. Читатель увидит, что войти в мир иудаизма можно всегда, в любой день, и что ворота открыты всегда.
Меир ХОВАВ
СОДЕРЖАНИЕ
От составителя
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: Йегуда Эвен-Шмуэль
Меир Ховав. Йегуда Эвен-Шмуэль
Йегуда Эвен-Шмуэль. О Мули и его религиозном воспитании .
Из писем Й. Эвен-Шмуэля
Зогара в доме Эвен-Шмуэлей
Йегуда Эвен-Шмуэль. Кем был Рамбам для еврейского народа Меир Ховав. Многие вняли зову и вернулись к вере
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: Агарон-Аврагам Кабак
Раби Биньямин (Йегошуа Редлер-Фельдман). А.-А. Кабак
Шимон Галкин. Единственный великий вопрос
Агарон-Аврагам Кабак. Зов из глубин
Агарон-Аврагам Кабак. Господь ждет нас
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: Мордехай-Зеэв Хавкин
Раби Биньямин (Йегoшуа Редлер-Фельдман). Ученый и его
исповедь
Мордехай-Зеэв Хавкин. Апология ортодоксального иудаизма.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: Франц Розенцвайг
Проф. Андре Нэгэр. Франц Розенцвайг, бааль тшува
Проф. Ицхак Гайнеман. Мицвот в трактовке Ф.Розенцвайга.
Франц Розенцвайг. Слушание
Франц Розенцвайг. Зодчие
ЧАСТЬ ПЯТАЯ: Гилель Цайтлин
Гилель Цайтлин. Коротко о себе
Симха-Бунем Урбах. Гилель Цайтлин: жизнь богоискателя
Биньямин Липкин. Спуск во имя подъема
Дов Садан. Романтик
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: Шмуэль-Йосеф Агнон
Меир Ховав. Еврейский народ и его наследие
Проф. Аврагам-Меир Габерман. Агнон в Лейпциге
Шмуэль-Йосеф Агнон. Ответы Геуле Коhэн
Шмуэль-Йосеф Агнон. Покоя я не обрел
Шмуэль-Йосеф Агнон. Ответ Давиду Бен-Гуриону по
вопросу "Кто есть еврей"
Шмуэль-Йосеф Агнон. О субботе
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: Натан Бирнбаум
Дов Садан. Рыцарь тшувы
Цви Каплан. Путь Натана Бирнбаума
Натан Бирнбаум. От безбожничества к вере
Натан Бирнбаум. Познание и исповедь
Натан Бирнбаум. В море (воспоминания и размышления)
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ: Ирмиягу Брановер
Ирмиягу Брановер. Народ наш неистребим (Отрывок из книги "Из глубин")
Фрагмент из книги:
Агарон-Аврагам КАБАК
ЗОВ ИЗ ГЛУБИН
Многим из вас вероятно знакомы часы великого одиночества, те великие часы, когда внезапно снимаются и исчезают все временные и пространственные перегородки, меры времени и пространства растягиваются без конца и края, и мы чувствуем себя былинкой, затерявшейся в этой ужасающей бесконечности. И бывает в эти страшные часы, во время блуждания среди бездн, что с глаз вдруг спадает некая повязка и нам открывается совершенно иной мир. И тогда наш обновленный слух ловит пленный голос, вырвавшийся из подвалов нашей души. (Ведь у каждого из нас в недрах души томится пленник!) Это вопль, молящий о спасении: "Бог, где Ты?" Вопрос опаснейший! Он способен разрушить все наше существование, выбить из заведенной колеи, смешать налаженный ход мыслей, обратить в ничто все принятые нами порядки. И мы, потрясенные и испуганные, спешим заткнуть уши и затолкать спрятанного в нас пленника обратно в темницу, поглубже и подальше, чтобы можно было спокойно продолжать жить как жилось. Каждый из нас слегка напоминает страшный образ того пророка, который бежал от своего Бога; у каждого из нас своя пещера, в которой он отсиживается, когда бури и ураганы сносят государства и корчуют целые народы. Общепринятые человеческие идеалы и мерки нравственности превращаются в первобытный хаос, и, похоже, весь мир гибнет в огне. В такие часы ворота тюрем, бывает, распахиваются и заключенные вырываются на волю. Вырывается и пленник, заточенный в человеческой душе. Но бывает, что лишь достойнейшие внемлют гласу той великой тишины, в которой Бог разговаривает с человеком...
Несколько лет назад я тяжело заболел. Месяцами лежа при смерти, я мысленно уже попрощался с жизнью и с близкими мне людьми. Ничто мне больше не суждено, так мне казалось, кроме долгого умирания либо, при большом везении, скорого конца.
Однажды, под вечер, я лежал в своей комнате в одиночестве и смотрел на стройный кипарис — как размеренно, неутомимо, без остановок колеблется его верхушка. Ужасно жалко стало мне моего кипариса: все годы так раскачивается его сиротливая верхушка. Мысли перескочили на меня самого, стал я вспоминать свою жизнь, бурную молодость, годы странствий - и мне подумалось: ведь и в самый разгар пылкой юности, а потом и во всю пору душевных и физических метаний и часу у меня не было, избавленного от того же одиночества - даже среди друзей и товарищей, - в каком находится этот кипарис. Теперь я лежу на смертном одре - и снова одинок. Уйду один, как пришел, в одиночестве. И стало мне очень страшно: страшно жуткого мрака, окутывающего участь человека на земле.
Вдруг нечто или некто шепчет мне на ухо: "А Он?..." Тот самый пленник во мне, чей голос я всегда старался подавить, воспользовался часом моей слабости, вышел из своей темницы и нашептывает: "А Он? Отец наш Небесный? От Него ты пришел, с Ним проделал свой жизненный путь, к Нему возвращаешься. Не в одиночестве ты явился в мир, не в одиночестве ты его покинешь. Нет, никогда ты не расставался с лоном Отца своего, хотя и не знал об этом! До сей поры ты блуждал. Бродил средь призраков, шел окольными путями и полагал, будто дорога твоя прямая, надежная и далекая и - без Бога. Всю жизнь так, а ты и не знал, что Он пестует твою судьбу... И вдруг на узкой тропе, на краю бездны ты встретил Бога..."
И внезапно я понял, что во все дни моей жизни не был я предан одиночеству ни на час, ни на самое малое мгновение. И в душе у меня заструился родник света и счастья. И тогда, впервые за все время болезни, я зарыдал. Я плакал от избытка радости и счастья. И тогда же я дал обет: если Бог исцелит меня от недуга, я напишу книгу, чтобы рассказать в ней такому же, как я, несчастному человеку, что не брошен и не покинут он в Царстве Пресвятого Бога и что он не потерянная былинка: кто несет в себе образ Божьего Духа, тот не пыль на ветру.
И вот я написал эту книгу, плод моего обета. И когда я работал над нею, веселила меня надежда, что со временем и в разных местах будут, вероятно, написаны новые книги, подобные этой, и будут они как минареты, высящиеся над мечетями, - и минарет будет громко перекликаться с минаретом:
Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть!
Russian
English
