Мы, евреи...

Лежащая перед вами книга - это результат наблюдений над самим собой и своими близкими, мысли о ситуации, в которой мы сегодня находимся, о состоянии дел в нашем народе. Она написана не для того, чтобы представить наших соплеменников детям иных народов, не для того, чтобы обсуждать справедливость утверждений о еврейских олигархах и революционерах. Она также не предназначена для ломки стереотипов. Для всего перечисленного выше требуются толстые академические издания, наверняка не приносящие большой пользы, так как те, кто в них действительно нуждается, их не читают.

Я рад, что нашлись те, кто заинтересовался моими размышлениями настолько, чтобы передать их на русском языке. В конце концов, всегда есть большое искушение почитать личный дневник другого человека. Я выражаю им свою искреннюю благодарность и желаю успеха во всех их начинаниях.

Адин Эвен-Исраэль (Штейнзальц)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ  
ОТ АВТОРА   
КТО ТАКИЕ ЕВРЕИ?   
ОТБОР    
ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ И РАЦИОНАЛЬНОСТЬ    
ИДОЛОПОКЛОНСТВО    
ЦАРСТВО СВЯЩЕННИКОВ    
ТРАГИЧЕСКИЙ АКТЕР   
АВТОАНТИСЕМИТИЗМ    
ЕДИНСТВО И МНОЖЕСТВЕННОСТЬ    
ЕВРЕЙСКАЯ МАМА    
ЕВРЕИ И ДЕНЬГИ    
ОН ВЗЯЛ НА СЕБЯ НЕМОЩИ НАШИ    
СИОНСКИЕ МУДРЕЦЫ   
МЕССИАНСКИЙ КОМПЛЕКС    

Фрагмент из книги:

Существуют культуры и народы, для которых характерно визуальное мышление, особенно хорошо и обостренно воспринимающее цвета, образы, пространство, внешние формы. Есть культуры, в рамках которых особое значение имеет звук, интонации, тон, и такие, где позе, жесту, символу придается особая важность. Еврейская культура из поколения в поколение, на протяжении всего своего существования, придает огромное значение слову, речи, тексту.

Это свойство изначально: с точки зрения еврейской традиции, первая проявленная в реальности сущность - это речь. Само Сотворение мира описывается как воплощение Б-жественного слова, Его десяти речений, образовавших мироздание. Отношение к слову как инструменту Творения, источнику реальности, стало основой всей еврейской культуры. Вся Тора - это Откровение, явленное в речи, от Десяти заповедей до последнего из ее слов. Не стоит забывать того, что хотя она требует от человека любви и трепета по отношению к Б-гу, выражающихся в соблюдении Его выраженной воли - исполнении заповедей, тем не менее, центральное место в иудаизме занимает именно изучение Торы. Оно является не только вспомогательным действием, благодаря которому еврей знает, что и как ему следует делать, но ценно само по себе. Еврей обязан, как это сформулировано в благословении, «заниматься словами Торы», то есть осмысливать, усваивать и воплощать каждое слово в ней.

Несомненно, есть и другие культуры, придающие большое значение языку. Однако в них особое значение имеет изящество и красота слога, соблюдение стиля, ритм и благозвучие, так что зачастую содержание оказывается вторичным по отношению к форме. Не так в еврейской культуре. Ее средоточие - слова как выражение смыслов, идей; слово как таковое, а не его красота и выразительность. Иными словами, еврейская культура наделяет особой значимостью слово как понятие, имеющее особую ценность в построении мысли, и, не менее того, - в пробуждении чувства. Отсюда следует развитая способность выразить себя словами и, не в меньшей степени, к восприятию слова.

Чувствительность к слову, понятию, является определяющей в формировании мысли, которая становится яснее и четче. Ведь те явления, которые сознание не способно выразить в четкой, понятной для самого себя форме, не могут повлиять на способ мышления и реакции человека. Неосознаваемое чувство не может проявиться ни в эмоциональном взрыве, ни, тем более, в оформленной мысли, то же самое относится и к иным способам и формам постижения. Напротив, еврей, обладающий способностью к более быстрому и четкому восприятию слова, понятия, будет реагировать на него гораздо более остро. Поэтому несущие эмоциональную нагрузку слова окажут на еврея большее влияние. Эмоции не остаются смутным, неоформленным потоком, но обретают четкость и глубину - и потому могут быть проявлены. По той же причине, когда мышление занято рациональными рассуждениями или логическими выкладками оно будет намного более ясным, и, следовательно, эффективным.

Таким образом, то, что выглядит как несовместимые крайности, может быть проявлением одного и того же явления: сильное вербальное мышление, как в области эмоций, так и в сфере рационального, логического мышления, дает возможность для более четкой, обостренной реакции и более конкретного выражения.
Ко всему этому можно добавить еще один фактор, действующий на протяжении всей еврейской истории, красной нитью проходящий через культуру и быт нашего народа. Как правило, эмоциональная и интеллектуальная составляющие рассматриваются как антагонистические. И действительно, между миром чувств и миром разума лежит пропасть, они разнонаправлены, даже если не противоречат друг другу. Однако еврейское мировоззрение не только никогда не считало эти сферы взаимоисключающими, но более чем одобрительно относилось к их сочетанию.

Если пользоваться традиционной терминологией -это выражается в сочетании Торы и молитвы. Молитва, в основе своей, представляет собой выражение религиозного чувства всеми возможными способами: прославлением и исповедью, просьбами о своих и общественных нуждах, мольбами о прощении, священным трепетом. Она подразумевает не только произнесение ритуальных текстов и формул, но и направленное внутреннее переживание, далеко выходящее за пределы написанных в молитвеннике слов. С другой стороны, изучение Торы, в основе своей, является совершенно рациональным действием, что с особенной силой и глубиной выражается в интеллектуальном исследовании Талмуда.

Разумеется, всегда были люди, более склонные к эмоциональному служению в молитве, а в области знания - к агадической, повествовательной части Устной Торы, и были люди, делавшие акцент на интеллектуальном постижении и законодательных аспектах учения. Но это никогда не вырождалось в разделение сфер, в односторонность. Б рамках иудаизма никогда не возникало положения, при котором кто-либо утверждал, что какой-либо из этих аспектов достаточен для служения Всевышнему. И еврейский закон, и принятая повседневная практика требуют от еврея равной погруженности в них, по меньшей мере - обращения как к эмоциональной, так и интеллектуальной сфере. Они вполне могут гармонично сочетаться в рамках личности.

Эта модель культивировалась веками и привела к тому, что подобное совмещение стало не только характерной принадлежностью еврейской культуры, но и составной частью образа еврея. Понимание того, что подобное сочетание не только допустимо, но и желательно, что оно открывает дополнительные горизонты и возможности, породило удивительное явление, существующее в еврейской среде тысячелетиями: выдающихся знатоков Закона, погруженных в мистическое переживание, в мир духовной реальности. Людей, которые тщательно соблюдали мельчайшие требования закона именно исходя из мистического чувства любви к Творцу и трепету перед Ним.

Разумеется, далеко не каждый человек достигал уровня этих выдающихся личностей. Но сам подход, обязывающий совмещение эмоционального и интеллектуального начал, был всеобщим и нормативным. Это положение стало одним из факторов формирования традиционных еврейских мировоззрения и культуры. Ему следовали не только уникумы, высоко поднявшиеся над общим уровнем, но и обычные люди, которые следовали примеру первых, ясно осознавая необходимость сочетания этих разнонаправленных начал. Так создавался образ еврея, непротиворечиво сочетавшего в себе высокую эмоциональность и сугубо рациональное мышление. Неважно, принимают ли представители иных культур подобное, редко встречающееся в их рамках, явление, уважают ли его или оно вызывает у них чувство отторжения и раздражение. Оно все равно впечатано в душу еврея. И останется таковыми, пока еврейский характер не изменится коренным образом.