Путешествие в Ур Халдейский

Иерусалим, один из знаменитейших городов мира, все еще представляется нам необжитым и малознакомым. Вся его метафизика по-прежнему сосредоточена где-то за пределами нашей досягаемости: в археологических пластах или в заоблачных высях теологии, плохо поддающейся переводу. Для того чтобы увидеть город, на него нужно взглянуть сквозь страницы любимых книг. Такой, неотделимой от Иерусалима книгой, и является лирическая эпопея Давида Шахара «Чертог разбитых сосудов», вторая часть которой представляется сегодня русскому читателю. Неповторимую прелесть романа составляет напряжение между точностью и достоверностью всех деталей и неоднозначным, фантастичным и детским взглядом на все происходящее. Грезы и пробуждения постоянно сменяют друг друга, оставляя героев и читателей в том абсолютно обманчивом пространственно-временном конгломерате, которым является Иерусалим. Лейтмотивом проходит тема «иерусалимской блажи». Страдающие ею герои, думающие и изъясняющиеся прямыми и скрытыми цитатами из Священного Писания, заняты решением нерешимых задач и приведением в исполнение неисполнимых планов.Только погрузившись в эту стихию, можно приблизиться к подлинному ощущению Иерусалима.

Фрагмент из книги:

Когда она схватила блюдо с фруктами и грохнула его об пол, папа осознал, что настало время убежать из дома в мастерскую, для мамы стал вырисовываться путь к достижению ручных часиков, столь жизненно необходимых для Рины и для сохранения мира в доме, а Длинный Хаим, прямо в этот момент тихо вошедший в своем галстуке-бабочке, застыл на месте, совершенно зачарованный. Срулик, увидевший его через окно еще до того, как он вошел, хотел предупредить Рину и остановить ее вовремя, прежде чем «весь этот позор» предстанет перед гостем, но не успел. Да и если бы успел, не смог бы удержать Рину. Когда ту одолевает гнев, она ведь ни с чем не считается - ни с папой, ни с мамой и, конечно же, ни с посторонними людьми, и ее совсем не интересует, что они видят, слышат и думают.
Еще сквозь окно Срулик увидел, что Длинный Хаим слегка смущен, и предположил, что тот смущен встретившими его криками и спорами, но на самом деле он был смущен сам по себе, оттого что пришел просить взаймы в конце месяца, в такое время, когда у Отстроится-Храма наверняка и у самого нет ни гроша. Тем не менее у него не было выбора, как только попытать счастья. В худшем случае, если Отстроится-Храм не сможет ссудить его хотя бы десятью пиастрами, он сможет пообедать.